Евгений Шестаков

ссылка на сайт

  · А ходила Глаша да по ягоды во кусты. А медведюшко-батюшко ясен свет глубоко вовнутрях сидел и диким поедом сладку ягодку жрал-пожрал, срал-посрал, встал-пошел, глядь-блядь - а тут еще одну ягодку принесло! Надавил медведюшко пупку, херовинка в голове о фитюльку шоркнула, Божью искорку родила, соломка пыхнула, глазенки зажглись, мыслительный аппарат сразу три варианта выдал: поиметь, сожрать и сожрать, поимев. Схватил медведь девушку за лобок и биндюжьим голосом по четвертому варианту орет:
   - Ну, Глафирушка, товсь! Буду тебя дрючить и шамать одновременно!
     А у девушки, сказать надо, на килограмм живого веса два литра скромности, три метра ужаса и четыре гектара личного обаяния. То бишь, маленькая, шугливенькая, но желанная и аппетитная в любой позе. Да к тому же, не при мишке будь сказано, далеко и не дура. По ягоды-то со шпалером собралась. И за базаром, чертовка, в словарь не лезет.
  - Охти! - говорит. - Напужалась-то я, блядь, как! Того гляди, вся на высерки изойду. Какой ты, батюшко, хищный да саблезубый - куды мне супротив агрессии твоей мельтешить! Об полном согласии я с тобой, смирным образом всячески повинуюсь. Лишь только сыми ты с меня колечко, не простое, а золотое, не малое, а большое, не купленное, а краденое, да снеси родителям моим, не здоровым, а алкоголикам. Пусть толкнут, затарятся, бухнут и утешатся.
И руку свою анемическую слабосильную малахольную ладошкой изможденной к носу ему пихает. А другой своей клешней мускулистой за шесть секунд в заднем кармане шпалер разобрала, почистила, собрала, зарядила, передернула, пристреляла, опять почистила, зарядила, передернула и на одиночный поставила. А медведь скабрезный - жирность взгляда 40% - эрегируя, говорит:
  - Эх! Вообще-то я шатун, а сейчас буду поршень! Ух! Вообще-то я комбайн, а сейчас буду трахтор! Сыму щас с тебя кольцо. Потом платье. Потом шкуру. И отымею! И отужинаю!
    А Глашутка, как бы в обмороке по пояс, из последних лошадиных сил как бы страхи превозмогая, черные калошки в землю воткнула, голубые глазки в облака вперила, здоровенной слезой обземь грянула и как бы судьбе своей жалобу устную выдает:
- Ой, да не на койке от старости, не в труде от усталости, не от чумы микробной, не от тоски утробной погибаю я , молодая, а медведь меня заедает! Ох, вы, мама мои и папа, щас как даст он мне своей лапой, как он сымет с меня кольцо, как положит вам на крыльцо, и ни могилки вам, ни креста, только обод вокруг перста!...
    Вот так вот ловко стихотворно толкует и с ходу без подготовки на музыку Шопена кладет. Хорошо исполняет, ведьма, напевно. Колька Ежиков с Адькой Гитлерюком, злодеи, и то бы прослезились, расцеловали да на все 360 градусов отпустили. Но у медведя из скважин гормоны да ферменты рекой текут, организм к хорошему готовится, менталитет радостный на балалайке играет, желудочный сок с мякотью выделяется, никаких сомнений в душе - природа-с, Азия-с, сабантуй-с! Лапку-то он к руке потянул. Колечко-то, идиотик, дернул. Глафира-то у него прямо в лапках и взорвалась.
  - Гр-р-ра-а-бя-а-ат!!! - и идиотику в ухо полный боекомплект сначала с одной, а потом с двух ручонок - бац-бац-бац-бац-бац-бац-бац-бац!!! Итого восемь по 7,62 плюс четырежды рукояткой в пятак. Плюс с размаху ногой под дых. Прибавить острой коленкой в пах. Итого через полмгновения совсем даже никак не медведь, а пожилая дубленка с ливером и в соплях. То есть, в смысле кардиограммы жив, но по внешним признакам архитруп. То есть, стреляла-то по-доброму, холостыми. Но архиточно и архибольно. То есть, кость цела, но менталитет раздробило. Был, помнится, путевый мишка на Севере, а стал, значится, дешевый петька на палочке. Харизму потерял, оргазму не получил, вонизму в пароксизме понапускал, вмиг на растительную жратву перешел, клыки сдал, когти сбросил и за какие-то всего полгода до декоративного хомяка сократился.
   А Глаша, как и хотела, на юридический поступила, с золотым кулоном окончила и сейчас в Крестах самых бурых с двух пинков колет.

Мораль: вот так, ребята, злое добро всегда побеждает доброе зло.